Участник:Sdobnikov/Стабы/Малиновское восстание

Материал из Ртищевской краеведческой энциклопедии
Перейти к навигации Перейти к поиску

Малиновский бунт — аграрные беспорядки в Малиновской волости и прилегающих к ней волостях.

Терминология

  • Синёвцы (по фамилии организатора и руководителя крестьянского кружка Ф. Е. Синёва) — условное название части крестьян, участников аграрных беспорядков в Малиновской волости, включавших в себя погромы и разграбление помещичьих усадеб. В дореволюционных источниках именовались «погромщиками» и «забастовщиками», в советских — ..., хотя не все участники погромов являлись членами кружка Ф. Е. Синёва.
  • Гурьяновцы (по фамилии сельского старосты И. В. Гурьянова) — условное название части крестьян, участников подавления аграрных беспорядков и самосуда над восставшими крестьянами. В эсеровских, а затем и в советских источниках именовались «черносотенцами», хотя на самом деле эта организация появилась позже.

Малиновка и волость к 1905 году

К 1905 году в волостном селе Малиновка насчитывалось триста дворов. В западном конце села жили в основном зажиточные крестьяне. Их было около двадцати дворов, среди них: Анофриков, купивший у господ Десницких всю землю с усадьбой; Косичкин — владелец нескольких домов, в которых размещались винополия (винная лавка), почта, постоялый двор, въезжая изба, квартира урядника; Попов, приобретший под Ртищево 80 десятин земли и другие. В восточном конце селилась беднота: малоимущие и безземельные, которые жили нередко в мазанках[1], были в этом конце и вкрапления домов состоятельных крестьян[2].

Малиновская волость входила в 7-й земский участок, начальником которого на то время являлся отставной поручик Георгий Дмитриевич Свиридов, у которого, со слов Н. Н. Лихарева, сложились очень хорошие отношения с крестьянами[3].

Местную власть в селе к 1905 году представляли: волостной старшина Василий Савельевич Панкрашкин и сельский староста Иван Власович Гурьянов[1]; полицейские чины — урядник Демченко (с сентября 1905) и стражник Лысяков[4]. Причт состоял из священника Николая Николаевского (с 1898)[5], дьякона Дмитрия Селезнёва (с 1896)[6] и псаломщика Кирилла Архангельского (с 1895)[7].

Причины и истоки конфликта

К 1905 году в селе накопились непримиримые противоречия, как между крестьянами и помещиками, так и между сами крестьянами. Важную роль в этом играл, так называемый, «земельный голод» — недостаток пригодных для возделывания земель. Малиновка была окружена обширными помещичьими угодьями[2]: Свиридовых, Лихарева, Гагариной, Лещева, Котельниковой, Дружинина, Бок[1]. Крестьяне же имели земли по 22 сажени на 1 душу и платили податей по 11 рублей с каждой души. Помещики сдавали свои земельные участки в аренду. Основным арендодателем являлся купец Фёдор Яковлевич Дружинин. Со слов крестьян, они снимали у него в аренду землю по 25 рублей с десятины. У него же малиновцы снимали участок для покоса по 20 рублей за десятину. Не доверяя крестьянам, купец требовал с них оплату аренды как только поспевали хлеба на полях, при этом он не давал его свозить. Не имея возможности выплатить долг, крестьяне вынуждены были всем семейством идти к нему на работу. По словам крестьян к 1905 году подобная практика продолжалась уже более 40 лет и стала одним из поводов к их выступлению[8].

Остальные помещики сдавали землю в аренду только состоятельным, платёжеспособным крестьянам. Это, с одной стороны, способствовало возникновению чувства неприязни между крестьянами, а с другой вгоняло малоимущих в ещё большую бедность[2]. Кроме того осенью 1904 и весной 1905 года собственники участков увеличили арендную плату: за ржанище до 14—18 рублей, за паровую землю — до 18—22 рублей с десятины. Стоимость земли, отдаваемой в постоянное пользование, составляла от 150 до 200 рублей[1]. Повышение арендной платы наложилось на повторные неурожаи[2], последний из которых случился как раз в 1904—1905 годах. В результате часть домохозяев, в основном безлошадных[1], вынуждена была прекратить самостоятельную хозяйственную деятельность[2], продать свои наделы и пойти на подённые работы или на отхожие промыслы[1], пополнив слой сельского пролетариата[2].

Кроме этого в селе давно назревал конфликт, связанный с переделом земли. До ограничения права крестьян на общие переделы в 1893 году, они проводился в Малиновке каждые три года[1]. Причём чем беднее были дома, тем больше делились. Как отмечалось в Сборнике статистических сведений по Саратовской губернии за 1892 год:

« …каждый думает, что бедность от того, что кормит чужую семью; спорят из-за каждого лишнего человека в братниной семье. На сторону после раздела продают скот, сдают землю, нанимаются в работу по дешёвым ценам, получив деньги вперёд, а то строят себе клетушки, обмазывают их глиной и живут[9]. »

К 1905 году со времени последнего передела прошло уже более 12 лет. Этот факт вызывал сильное возмущение и недовольство малоимущей части крестьян на сельских сходах[1].


Кружок Фёдора Синёва

Примерно с 1900 года в восточной стороне села начали селиться революционно настроенные крестьяне. Первым из них был Ф. М. Суворов. На протяжении 11 лет он странствовал по России. Начал с того, что пошёл по святым местам, однако в село вернулся уже атеистом и бунтовщиком. За атеистические взгляды его прозвали «Фома Неверный». Главным же вожаком стал бывший конвоир, крестьянин-бедняк Фёдор Емельянович Синёв[1].

Около Ф. Е. Синёва стал образовываться подпольный кружок единомышленников, численностью около 20 человек. Ядро своеобразной сельской организации составляли: Ф. М. Суворов, С. Д. Повереннов[П 1], плотник С. Н. Шатаев[П 2] и бывший типографский рабочий М. Е. Акинин, которого за помощь крестьянам в составлении прошений прозвали «адвокатом»[1].

Позже к кружку присоединились Н. Пучков, А. Панкрашкин, Пётр и Нил Горины, Иона и Тихон Потрясовы, М. Талалайкин, Герасим и Фёдор Корявовы, А. Ершов, М. Лысиков, Иван и Павел Серебряковы, П. Литовкин, И. Манухин, Г. Макеев, И. Шубенин[1].

По малиновскому примеру возникли группы и в окрестных сёлах — Каменном Враге (Каменке), Драгуновке, Змиевке (Змеёвке), Песковатке. Тесную связь малиновцы поддерживали с кружками, существовавшими в соседних сёлах — Крутце, Борках и на станции Салтыковка. Была установлена связь с ртищевскими социал-демократами, рабочими железнодорожного узла, а через них — с большевиками Саратова. Связным у малиновцев был В. Н. Макеев, которого специально для этого устроили на станцию Ртищево. Он не раз приводил в село агитаторов, которые организовывали здесь сходки[1].

По словам И. С. Симонова[П 3], Синёв открыто отрицал необходимость властей, до царской власти включительно, а также указывал на необходимость уравнения благ путём насильственного отнятия имущества у помещиков и вообще богатых[11]. Малиновский кружок развернул антирелигиозную пропаганду, добившись того, что некоторые крестьяне села перестали ходить в церковь и с иронией воспринимали церковные проповеди[1].

О «ненадёжности» Ф. Синёва, Н. Пучкова, М. Смирнова и своего брата А. Панкрашкина волостной старшина В. Панкрашкин доносил исправнику[12].

В канун назревания революционных событий 1905 года, организация перешла от просвещения к прямому руководству действиями бедноты. Вначале это были отдельные стычки с богатыми землевладельцами Котельниковой и Лещевой из-за тяжёлых условий труда. Затем произошла забастовка на Борковской ярмарке, где весной каждого года происходил наём рабочей силы. Крестьяне потребовали значительно более высокой платы за работу, чем им предлагали. С соглашателем, который принял условия нанимателя, расправились как с предателем[1].


Хроника бунта

Летом и особенно осенью 1905 года по всей стране развернулись революционные события. Саратовская губерния стала местом серьёзных аграрных беспорядков[1]. Уже летом в некоторых местах Сердобского уезда по ночам происходили поджоги помещичьих усадеб, но это были единичные случаи[11].

17 октября 1905 года Николай II подписал высочайший манифест «Об усовершенствовании государственного порядка», которым были определены основные политические права и свободы и учреждена Государственная Дума, наделённая законодательной властью. Манифест был понят населением по разному. Одни крестьяне считали, что этот манифест издан «для господ», а «крестьянский» о наделе землей господа спрятали[11]. Другими крестьянами он был понят как разрешение долгожданной милости — взять всё у помещиков[2]. Крестьянское движение усилилось. Из Аткарского и Балашовского уездов оно перешло и в Сердобский. Начались открытые грабежи и поджоги помещичьих экономий[11]. В Малиновской волости волнения вспыхнули в конце октября[1].

25 октября. Подготовка

В октябре до малиновцев стали доходить слухи об аграрных беспорядках в губернии[8]. 25 октября[1], для прояснения обстановки, крестьяне выбрали двоих и послали их в Ртищево. Там им посоветовали тоже начинать погромы барских имений. После возвращения посыльных, состоялось сельское собрание, на котором всем обществом было решено[8] ехать утром на телегах в имение купца Матвея Григорьевича Сусанова[1], который в семи верстах от Малиновки арендовал удельную землю[11], и забрать хлеб из его амбаров[1].


26—27 октября. Аграрные беспорядки

Утром 26 октября[П 4] малиновцы отправились на хутор Сусанова[П 5]. Нагрузив хлебом 150 подвод из имевшихся 250, малиновцы вернулись в село и устроили совет. Посчитав, что хлеба было взято слишком мало, решили ехать ещё в два имения — Бок-Червякова и Дружинина. В имении Бока малиновцы загрузили хлебом 500 подвод, а для вывоза остатков запрягли лошадей из имения и вместе с ними уехали с хутора. По приезде в село малиновцы разделили «приобретённый» хлеб «всем поровну»[8][1].

Утром 27 октября малиновцы стали собираться группами, чтобы решить, что делать дальше[1].

Вечером[П 6] одна часть забастовщиков уехала грабить имение Лещевых при селе Каменный Враг, другая — в имение Симоновых, где сожгла дом, дачу И. С. Симонова, все постройки и дом и постройки его младшей сестры. Коров из имения увели в Малиновку, где зарезали и поделили[11].

Переходя от имения к имению, забастовщики забирали хлеб у окрестных владельцев, громили и сжигали усадьбы. Помещиков о погроме предупреждали заранее, им разрешали взять движимое имущество. По рассказам, свои действия крестьяне объясняли так: «Земля и хлеб наши, — движимость ваша, постройки не нужны нам, и мы их принесём в жертву своим предкам, из которых вы пили кровь»[П 7]. Как только забастовщики разбирали хлеб, тотчас же зажигали строения[1].

Когда начались грабежи и поджоги имений и хуторов, крестьяне только удивлялись, что начальство это допускает, но сами не вмешивались[14].

По сообщению саратовской газеты «Приволжский край»[П 8] к 29 октября сгорели имения помещиков и купцов: Лихарева[П 9], Михайлова, Сусанова, Лещева, Бон-Червякова, Кривской, Устинова, Симонова, Крузе, Деконского, Янишевского, Фрейлинг, Голубиевской, Шимановской, княгини Гагариной и других[1].

Владельцы покидали свои имения, войск не хватало[1]. Многие бежали на ближайшую станцию Ртищево и оттуда дальше в Саратов или Тамбов. В своём письме сестра И. С. Симонова так описывала сложившуюся ситуацию:

« В Ртищеве мы застали массу народа, точно на войне — все с узлами и семьями; плач, страшные разговоры и т. д. А офицер, заведующий охраной, преспокойно пил пиво и на все просьбы послать охрану отвечал, что у него осталось только 7 человек[11]. »

На станции Ртищево, в 25 верстах от Малиновки, находился начальник Сердобско-Балашовского района, артиллерии полковник И. Н. Зворыкин[П 10][4]. В имение К. Н. Гримма, располагавшееся в Уваровке была прислана недавно сформированная «рота», из 20 солдат (уфимских татар) 303-го Илецкого полка, под командованием капитана Т. П. Винокурова, в имении Н. Н. Лихарева было 15 казаков 8-го Оренбургского полка, под начальством урядника Степана Базарова[П 11][3].

Земский начальник Д. Г. Свиридов, вернувшись из поездки по участку, в которой он разъяснял суть Манифеста 17 октября, обнаружил, что имения его сестры и жены сожжены. Свиридов уехал в Саратов, куда до этого перебралась его жена с детьми. Явишись на приём к губернатору П. А. Столыпину, он заявил, что в свой земский участок не вернётся, так как не будет в состоянии справедливо относиться к крестьянам своего участка. Столыпин устроил ему перевод в 3-й участок Мелитопольского уезда Таврической губернии, а 7-й участок поручил принять в своё ведение Н. Н. Лихареву, бывшему в то время земским начальником 8-го участка[3].

Власти были бессильны. В этих условиях малиновцы на время обрели чуть ли не полную волю[1].

В ночь на 28 октября в Малиновке подожгли дома причта. Слух о возможном поджоге прошёл по селу ещё 26 октября вечером. Старшина В. Панкрашкин сразу же разослал бумаги с предупреждением ко всем властям: исправнику, приставу, земскому начальнику, казакам[2]. Урядник Демченко лично ездил к исправнику, просить помощи. 27 октября он ездил за казаками, которые стояли в селе Крутец[П 12][4]. Однако ответа от властей не последовало[2], а казаки отказались приехать, так как охраняли винную лавку[4].

Пожар не давали тушить, дома обливали керосином, псаломщику надрали уши[П 13]. Новым поводом для озлобления стал инцидент с иконой Николая Чудотворца. «Забастовщиков» обвинили в том, что они вытащили её из земской школы и вымазали человеческими испражнениями. Осквернение иконы в глазах массы было неслыханным преступлением. На самом деле сторож школы сам вынес икону из школы и поставил её к ограде. В темноте её не заметили, и она упала[2].

В то же время по Малиновке прошёл слух о готовящемся поджоге церкви и волостного правления, в котором было до 30 тысяч денег в кассе. Старшина, услышав об этом, разослал гонцов во все окружные деревни, которые были приходом в Малиновку, и велел старостам собирать народ на защиту церкви и правления. В деревнях гонцы произвели суматоху. Старосты собрали сходы и утром толпы крестьян двинулись в Малиновку[2].


28—30 октября. Погром

Утром 28 октября[1] около 2000 человек собрались у волостного правления[2]. Подошли люди из Змеёвки, Ерышовки, Бахметьевки и Новопавловки[1]. Крестьяне были вооружены топорами, вилами, кольями, ломами[2], скребками, резаками[1], а также шашками, револьверами и берданками[1]. Огнестрельное оружие крестьяне забрали из окрестных имений, в частности из имения Михаила Николаевича Лихарева, располагавшегося при Змеёвке[3].

Часть пришедших, увидев, что церкви ничто не угрожает, ушла обратно[1]. Оставшиеся разбились на отдельные группы и разошлись по селу[2][П 14].

Толпа ловила «забастовщиков» и убивала[2] с особой жестокостью: их подымали на вилы, избивали до полусмерти, затем добивали и обезображивали трупы[1]. В ряде случаев убийства сопровождались разгромом домов и разграблением имущества убитых[2].

Первым, прямо у волостного правления, был убит С. Н. Шатаев, который разъезжал по селу, призывая крестьян двинуться в имения Шимановской и Гагариной. Затем были убиты ещё два человека[1].

С началом погрома члены семьи Ф. Е. Синёва разбежались и попрятались. Сам он укрылся в конце огорода около реки, однако был найден и убит, его труп обезображен. В тот же день были убиты братья Ф. Е. Синёва Тарас и Степан и 17-летний племянник Артемий. На следующий день нашли его жену — Домну Пименовну. Её сначала избили, потом пытали, пытаясь узнать, где Синёв хранил оружие и порох, а затем посадили на 7 суток под арест[1].

Убийства в Малиновке прекратились только к вечеру[2]. Крестьяне других деревень, участвовавшие в погроме, разошлись по домам[15]. Ещё трёх человек убили в деревне Песковатке[1].

После самосуда крестьяне села Змиевка и деревни Ерышёвки, опасаясь мести со стороны родственников убитых, усилили ночные караулы, а при въездах и выездах из Малиновки, поставили вооружённую охрану[16] около 50 человек. Со слов волостного старшины Панкрашкина, отомстить малиновцам за убийства хотели сёла Владыкино, Сестренки, Борки и другие[4].

Утром 29 октября по селу прошёл слух, что родственники убитых «ведут в село 500 студентов, которые вырежут поголовно всю Малиновку». Участники погрома, имевшие основания боятся мести, сбежали с семьями из села. Так как слух оказался ложным, большинство из них вскоре вернулось обратно в село[15].

Вечером 29 октября по подозрению в участии в поджогах было арестовано более 15 человек[4], в том числе П. Литовкин, который на пожаре надрал уши псаломщику Архангельскому, и М. Смирнов[1]. Приказы об аресте отдавал урядник Демченко по требованию толпы гурьяновцев, численностью около 650 человек[4]. Среди арестованных был крестьянин Иван Шубенин, которого урядник обвинил в нападении на его квартиру и краже часов. Несмотря на то, что Шубенина конвоировали в арестантскую стражник Лысяков и двое сотских[4], погромщики убили его по дороге к волостному правлению[15].

30 октября арестованные были подвергнуты допросу. Литовкин и Смирнов сознались в поджоге домов причта. Арестованные на коленях просили пощады, обещали раскаяться, построить духовенству дома на собственные средства. Их судьбу предложили решить дьякону, однако тот отказался высказать своё мнение, предоставив всё «воле народа». Литовкина и Смирнова убили[15].

Всего во время погрома в Малиновке и волости было убито 42 человека[П 15][1]. Массовые убийства происходили 28 октября[4]. Во многих семьях остались только женщины и малолетние дети[1].

Список убитых во время погрома (неполный)
  • Воронков Фрол Степанович (25 лет; 28.10)[8][1][18]
  • Горин (Гарин) Пётр Николаевич (28.10)[8][4][1][18][19]
  • Ершов Александр Макарович (43 года; 28.10)[8][1][18][19]
  • Коряев (Корявов) Фёдор Иванович[8][19]
  • Литовкин П. (30.10)[15][1][18][19]
  • Лысиков (Лысков, Лысаков[19], Лисенков[20]) Митрофан Дмитриевич (28 лет; 28.10)[8][1][18]
  • Макеев Г. (28.10)[1][18][19]
  • Панкрашкин А. Н. (28.10)[1][18][19]
  • Панкрашкин Алексей Савельевич (50 лет; 28.10)[8]
  • Панкрашкин Ефим Дмитриевич (36 лет; 28.10)[8][1][18][19]
  • Панкрашкин Иван Ефимович (15 лет; 28.10)[8][1][18][19]
  • Панкрашкин Тихон Степанович (28.10)[1][18]
  • Петров И. П. и два его брата (д. Песковатка; 28.10)[1]
  • Повереннов (Повернов, Поверков) Семён Дмитриевич (28.10)[8][4][1][18][19]
  • Серебряков Иван Васильевич (28.10)[8][1][18][19]
  • Серебряков Павел Иванович (39 лет; 28.10)[8][1][18][19]
  • Синёв Артемий Степанович (17 лет; 28.10)[8][1][18][19]
  • Синёв Степан Емельянович (45 лет; 28.10)[8][1][18][19]
  • Синёв Тарас Емельянович (50 лет; 28.10)[8][1][18][19]
  • Синёв Фёдор Емельянович (48 лет; 28.10)[8][1][18][19]
  • Смирнов М. (30.10)[15][1][18][19]
  • Стариков И. (29.10)[1][18][20]
  • Суворова Пелагея И. (28.10)[8][1][18][19]
  • Талалайкин Василий Ульянович (28 лет; 28.10)[8][1][18]
  • Талалайкин Михаил Григорьевич (30 лет; 28.10)[8][1][18][19]
  • Хомеков Герасим Николаевич (28 лет; 28.10)[8]
  • Чигарёв (Чигирёв) Павел Степанович (28.10)[8][1][18]
  • Шатаев Семён Нефёдович (40 лет; 28.10)[8][1][18][19]
  • Шубенин Иван С. (29.10)[15][4][1][18][19]
  • Шубенин С. В. (28.10)[1][18][19]

Н. Н. Лихарев[П 16] с 12 пехотинцами, посаженными на поводы, и 12 конными казаками приехал в Малиновку. Здесь он отправил в Саратов трёх задержанных «забастовщиков»[3].

Урядник Демченко: Казаки прибыли в Малиновку только 3 ноября[4].

Судебные власти, приехав в Малиновку, осмотрели трупы, ничего не сделали для обнаружения виновных и уехали[15].

Погромщики не давали хоронить тела убитых. Согласия на похороны не смогли добиться ни приезжавший из Саратова прокурор, ни судебный следователь. Лишь две недели спустя саратовский епископ Гермоген прислал из Саратова священника, которому удалось уговорить крестьян[17]. Останки жертв погрома были похоронены в пяти общих могилах у оврага, за чертой кладбища[П 17]. Позднее на этом месте воздвигли обелиск[1].

Теория заговора

Впервые обвинения малиновского духовенства в подстрекательстве к убийствам прозвучали в заметке газеты «Голос»[П 18], посвящённой Столыпину. Тема получила развитие в журнале «Сознательная Россия»[П 19]. Автор статьи «На крестьянской Голгофе», некто К., утверждал, что организационным центром погрома являлось волостное правление, а духовным — церковь[8]. По сведениям автора статьи, полученных якобы от крестьян, события развивались следующим образом.

27 октября старшина В. С. Панкрашкин, посовещавшись со священником Николаевским, «что предпринять к успокоению разбушевавшегося народа», поехал к земскому начальнику Д. Г. Свиридову (которого, по данным Н. Н. Лихарева, на тот момент даже не было в волости). Тот якобы посоветовал убить хотя бы пятерых зачинщиков погромов, для того, чтобы попугать этим остальных крестьян. Вернувшись в село, старшина посоветовался ещё раз со священником. Тот благословил на убийство и велел ехать в Змеёвку и Ерышовку, чтобы созвать там народ на защиту церкви, которую бунтовщики якобы хотели сжечь. Приехав ночью в Змеёвку, Панкрашкин распорядился собрать сход. Он обратился с воззванием к крестьянам «оказать услугу к усмирению бунтовщиков», на что получил согласие. После этого они сообща отправились к Свиридовой — сестре земского начальника, которая снабдила их огнестрельным и холодным оружием. Далее духовенство пошло на провокацию. В ночь на 28 октября подожгли дома причта, при этом священник якобы заранее вынес из дома свои вещи[8].

В 1969 году в журнале «Вопросы истории» вышла статья И. С. Авдошина и Ф. Г. Бирюкова «Малиновский погром». На основании статьи в «Справедливой России» ими была выдвинута теория заговора реакционных сил против восставших крестьян. В его подготовке обвинялись местные помещики, волостной старшина, духовенство, старосты, земский начальник, урядник, торговцы и зажиточные крестьяне. Организатором заговора и последовавшего за ним погрома назывался волостной старшина В. Панкрашкин, его ближайшим помощником — староста Малиновки И. Гурьянов. Заодно с ними якобы действовали земский начальник Свиридов и его сестра, помещица Свиридова, торговцы Честнов, Грачёв, Белоусов, кулаки Стариков, Шустров, Косичкин, И. и В. Поповы, Феклисов. Духовными вдохновителями расправы назывались служители малиновского причта. Авторы статьи считали, что поджог домов причта был частью спланированного заговора и нужен был его организаторам как повод для расправы над «забастовщиками»[1].

В дальнейшем идея «теории заговора» широко использовалась в местной краеведческой публицистике.


Итоги Малиновского погрома

В январе 1906 года[15] в Малиновку из Саратова прибыли губернатор П. А. Столыпин и генерал-адъютант К. К. Максимович[1]. Максимович, похвалив погромщиков за то, что они «остались верными сынами церкви и закона», предложил удалить из Малиновки всех «вредных для общественного спокойствия лиц»[15]. Староста И. Гурьянов составил список из 47 человек[4], которые были арестованы. К лету 1906 года число арестованных достигло 54, из них 42 были сосланы в Тобольск, остальные посажены в тюрьму. Прошения об их освобождении на имя П. А. Столыпина и члена Государственной думы И. В. Жилкина были оставлены без удовлетворения[1].

Черносотенные организации использовали события в Малиновке в своих партийных целях. Из разных мест сюда стали приходить письма и устные благодарности за «христианский подвиг». «Союз истинно русских людей»[П 20] направил в Малиновку своих агитаторов. Началось очернение убитых. Их выставляли извергами, изуверами, обвиняли во всевозможных преступлениях. Священник Николаевский в своих проповедях называл погромщиков «своими лучшими чадами, героями, подвижниками, мучениками долга». Их уверяли в полной безнаказанности[15].

В марте 1906 года малиновцы вступили в саратовское отделение «Союза русского народа»[15].


Реакция прессы на погром

Малиновский погром широко освещался в российской прессе, как местной, так и столичной. В официальных сообщениях и в монархической публицистике погром был представлен как подвиг «истинно русских людей», стихийно поднявшихся против смуты. Погибшие были представлены как погромщики, пьяницы и хулиганы, которых уничтожили благоразумные люди, хранители старых заветов[1].

Зачастую информация носила противоречивый характер или была недостоверна. Так, стоявшая на левом фланге русской легальной печати, петербургская ежедневная радикально-демократическая газета «Наша жизнь» сообщала, что 28 октября малиновские сектанты-баптисты решили уничтожить православную церковь: сломали дверь, ворвались в помещение и начали уничтожать церковную утварь, а потом надругались над священником и псаломщиком, сожгли их дома. Затем они якобы приступили к поджогу церкви. Но вот ударили в набат, и со всех сторон двинулись люди спасать божий дом и расправляться с бунтовщиками[1].

Новости о событии проникли и за границу, причём подавались они там тоже в искажённом виде. Например, издававшаяся в городе Саус-Сан-Франциско (США) газета The Enterprise писала, что банда грабителей загнала стадо крупного рогатого скота в церковь в селе Малиновка (Россия). Крестьяне, возмущённые этим святотатством, напали на грабителей и линчевали сорок два из них возле церкви[21].

Общественно-политическая газета «Саратовский листок» в ноябре 1905 года поместила сообщение своего корреспондента из Малиновки, который писал:

« О здешних беспорядках распространяется много ложных слухов. Рассказывается о бесчинствах сектантов в церкви, издевательствах над духовенством… Крестьяне Малиновки, которых мне удалось опросить по этому вопросу, энергично протестуют против возводимых на них обвинений и просят сообщить об этом в печать[1]. »

Эсеровский журнал «Сознательная Россия» посвятил Малиновскому погрому несколько статей, опубликованных в 1906 году. Статья «На крестьянской Голгофе» была написана на основе сведений, полученных её автором во время заключения в Саратовской тюрьме от находившихся там же малиновских крестьян. Она излагала причины восстания, подготовку и ход погрома[1]. Впервые было дано подробное описание некоторых убийств, совершённых в селе во время погрома, указаны имена убитых и убийц. Вероятно именно в этой статье погромщиков впервые назвали «черносотенцами», хотя на тот момент они не имели никакого отношения к черносотенным организациям. Этот ярлык в дальнейшем использовался в советской и постсоветской краеведческой публицистике. В статье также содержится ряд противоречивых и спорных моментов и ошибок[П 21].


Следствие по делу о погроме

Под влиянием невыгодно складывавшегося для властей общественного мнения по малиновскому погрому началось следствие[1]. В июле, совершенно неожиданно для погромщиков, следствие пошло вперёд, и 61 человек[15], в том числе, главные погромщики — И. В. Гурьянов, Ф. Р. Грачёв, М. И. Честнов, Ф. Д. Толкунов и Я. Я. Стариков — были арестованы и посажены в тюрьму. Сразу же помещица Н. Свиридова подала в их защиту прошение на имя министра внутренних дел И. Г. Щегловитова, в котором ходатайствовала «отнестись к участи малиновских крестьян возможно снисходительнее». К нему же обращался товарищ (заместитель) министра А. А. Макаров: «Продолжительное содержание их (погромщиков) под стражей действует в высшей степени удручающе на благомыслящее население»[1].

Ходатайства возымели действие, гурьяновцев освободили из-под стражи, что вызвало большое неудовольствие среди заключённых синёвцев и их родных. Частная литературно-политическая газета «Саратовский дневник» сообщала:

« Тюрьма волнуется, особенно аграрники из односельчан, большинство которых сидит уже целый год, и все хлопоты о поруках остаются безрезультатными[1]. »

Тем не менее следствие по делу продолжилось. В 1906 году был составлен «Обвинительный акт о крестьянах Иване Власове, Якове Старикове, Михаиле Честнове и др., в числе 61 человека»[1].


Суд над погромщиками

Суд над погромщиками проходил в Сердобске с 8 по 14 марта 1907 года[1] под председательством председателя Саратовского окружного суда, статского советника Александра Георгиевича (Егоровича) Тимрота[14]. Со стороны обвинения в суде выступали окружной прокурор, статский советник Александр Александрович Воронов и товарищ прокурора, коллежский асессор Константин Васильевич Соколов; со стороны защиты — присяжный поверенный, князь Сергей Иванович Девлет-Кильдеев, помощник присяжного поверенного Анатолий Анатольевич Жданов и частный поверенный при окружном суде Иван Иванович Аничков. Гражданские истцы — присяжный поверенный Алексей Андреевич Никонов и помощник присяжного поверенного Алексей Сергеевич Чумаевский. Дело слушалось при участии присяжных заседателей[4][23]. Перед судом прошло 240 свидетелей[15]. Для удобства рассмотрения дело было разбито по группам[4].

В своих показаниях обвиняемые говорили заученные фразы, что они встали на защиту помещиков, храма и святыни, на защиту царя и с ненавистью отзывались об убитых[15].

Обвинение отметило, что осквернения церкви не было, а также опровергло мнение, будто бы все убитые были бездельниками и пьяницами[1]. Напротив, присяжный поверенный Никонов во время допроса обвиняемого С. В. Косичкина, заставил его сознаться, что почти все убитые вели большое хозяйство[4]. Прокурор Воронов ответил в своей речи выступавшему на суде священнику Николаевскому: «Я утверждаю: думать, что все взрослое население „конца“ потерпевших были сплошь злодеи, — это значит говорить языком фанатика-изувера…»[1].

Защита пыталась представить погром, как стихийную реакцию толпы, в которой отдельные люди подчиняются общей воле. По этому поводу товарищ прокурора Соколов сказал следующее: «Это бывает там, где собравшаяся уже толпа вдруг, внезапно, под каким-либо новым впечатлением, совершает что-либо, не отдавая себе отчёта. Не то было в Малиновке: сюда созывали из разных деревень уже для известной цели, в Малиновке „проучили“ ненавистных лиц, и всякий, отправляясь в Малиновку, ещё у себя дома знал, на что он идёт»[1].

Прокурор Воронов в заключительном слове сказал: «Свидетелями убийств их отцов были малиновские дети. Какой материал для агитатора революционного учения представят из себя эти дети, когда подрастут и сознают безнаказанность убийц их родителей!»[1].

В свою очередь князь Девлет-Кильдеев обратился в заключительной речи к присяжным заседателям: «Вы не осудите людей порядка, взявших на себя функцию властей в силу необходимости в эпоху гибели права божеского и человеческого»[1].

14 марта суд вынес обвиняемым, как «людям долга, людям порядка и нравственности», оправдательный приговор. Саратовская ежедневная монархическая газета «Волга» писала по этому поводу: «Радостное настроение всей публики, находившейся в зале суда, и одобрение, громко высказанное ею оправданию подсудимых, свидетельствовали, что решение суда общественной совести — справедливое и желанное для общества»[1].

После суда в сердобском соборе Архангела Михаила была сначала отслужена панихида по убиенным, а затем — благодарственный молебен. Перед погромщиками выступил священник Николаевский. Он поздравил «христолюбивых чад» с первой победой, поблагодарил за подвиг и пример. Общественно-политическая газета «Саратовский вестник» отмечала, что «речь отца Николая была наглостью безумия и изуверства, он перескочил все границы дозволенного»[1][15].


Революционные суды над погромщиками

После Октябрьской революции И. Гурьянов, Н. Свиридова, дьякон Д. Селезнёв по приговору революционного суда были расстреляны. Остальные участники погрома бежали из Малиновки и разыскать их не удалось[1].


Оценки события

В советское время малиновские события преподносились как черносотенный погром, пример классовой борьбы трудового крестьянства против помещиков и кулаков, как свидетельство неприглядной роли, которую играли православная церковь и царские чиновники в событиях Первой русской революции 1905—1907 годов[1].

По мнению товарища прокурора К. В. Соколова, которое он высказал в заключительной речи на суде, в Малиновке во время аграрного бунта не было каких-либо религиозных или политических разногласий. Погром и убийства случились когда было задето имущественное благополучие части самого села. Кроме того погром позволил некоторым крестьянам свести личные счёты, «проучить» ненавистных лиц[24].

Примечания

  1. ↑ Повереннов (Повернов), Семён Дмитриевич — самостоятельно освоил грамоту, работал сельским и волостным писарем, управляющим у землевладелицы Лещевой, служил регентом в церкви, однако нигде не уживался[1].
  2. ↑ Шатаев, Семён Нефёдович — сирота, батрак, выучился плотницкому делу. Женившись, вернулся в Малиновку, поселился недалеко от Синёва. Во время восстания на него возложили обязанности военного руководителя крестьян[1].
  3. ↑ Симонов, Иван Семёнович (15 июня 1873 — ?) — офицер-воспитатель Николаевского кадетского корпуса (со 2 сентября 1902); подполковник (с 6 декабря 1905)[10].
  4. ↑ У И. С. Симонова — 27 октября[11].
  5. ↑ В воспоминаниях крестьян, опубликованных в статье «На крестьянской Голгофе», имеется неясный момент. Из контекста статьи следует, что крестьяне поехали за хлебом к купцу Дружинину, а уже по пути «накинулись на имение Сусанина» (так в тексте)[8]. Однако имение Дружинина находилось в сельце Сафоновка (чуть более 3 км к востоку от Малиновки), хутор Сусанова находился за деревней Драгуновкой (более 7 км к югу от Малиновки), поэтому он никак не мог быть «по пути» к имению Дружинина.
  6. ↑ И. С. Симонов ошибочно называет дату 28 октября.
  7. ↑ На самом деле крестьяне сжигали жилые и хозяйственные строения для того, чтобы выдворить помещиков из деревень хотя бы на два-три года и для того, чтобы не допустить размещения там отрядов карателей[13].
  8. ↑ «Приволжский край» — ежедневная газета, выходившая в Саратове с средины 1903 года; по направлению была несколько левее леволиберальной конституционно-демократической партии, в особенности в вопросах тактики.
  9. ↑ В заметке указано, что это было имение земского начальника. Однако вероятнее всего это было имение его брата при деревне Змеёвке, поскольку имение земского начальника в Уваровке не пострадало.
  10. ↑ По утверждению жандармского ротмистра Чубукова, на приход войск от Ртищева форсированным маршем потребовалось бы не более 2-х часов[4].
  11. ↑ Эти казаки отстали от полка, потеряли с ним связь и были прикомандированы к полковнику Зворыкину, но так как средств на их содержание, ему отпущено не было, Зворыкин попросил Лихарева взять их к себе в имение, разрешив при надобности, ими пользоваться[3].
  12. ↑ Жандармский ротмистр Чубуков, давая показания в суде в качестве свидетеля, утверждал, что сотня или полсотни казаков стояла в Салтыковке[4].
  13. ↑ Н. Н. Лихарев в своих воспоминаниях безосновательно утверждал, что священника и матушку, раздев до нага, водили по селу на показ; дьякону, положив его на порог, отрубили топором волосы, дьяконицу тоже раздели и водили по улице. Малолетних детей священника якобы хотели посадить на колья, но их спрятал печник села в своём доме[14].
  14. ↑ По мнению И. С. Авдошина и Ф. Г. Бирюкова, которое в дальнейшем активно поддерживалось в краеведческой публицистике, толпа была заранее организована и вооружена «местными богатеями». Среди «спонсоров» погрома они называют, в частности, старшину Панкрашкина и владельца хутора Медведева. Свиридовы якобы выкатили бочку вина. Кроме того, толпа якобы получила благословение на убийства от священника Николаевского, а псаломщик Архангельский давал напутствия собравшимся и подносил всем водку. Толпу, по утверждению И. С. Авдошина и Ф. Г. Бирюкова возглавляли торговцы, уголовники и кулаки. В толпе погромщиков также якобы находились урядник Демченко и стражник Лысяков[1].
  15. ↑ Н. Н. Лихарев в своих воспоминаниях говорит о 49 убитых, причём, по его утверждению, 10 из них, в том числе Фёдор Синёв, были расстреляны у церковной ограды[17].
  16. ↑ По утверждению Н. Н. Лихарева об убийствах в Малиновке он узнал от делегации малиновских крестьян, явившихся к нему за патронами для ружей[3].
  17. ↑ По утверждению И. С. Авдошина и Ф. Г. Бирюкова на самом кладбище убитых забастовщиков хоронить не разрешила церковь[1].
  18. ↑ «Голос» — ежедневная политическая и литературная газета партии эсеров. Выходила в Петербурге с 27 апреля (10 мая) по 14 (27) июля 1906.
  19. ↑ «Сознательная Россия» — легальный журнал эсеров. Выходил в Петербурге осенью 1906 года. С № 3 издавался под названием «Сборник на современные темы».
  20. ↑ Союз истинно русских людей — крайне правая политическая организация, созданная в 1905 году. В том же году влилась в «Союз русского народа».
  21. ↑ Давая характеристику священнику Николаевскому, автор статьи называет его Алексеем. Далее он указывает, что после погрома этот «беспощадный зверь» скрылся из Малиновки[8]. На самом деле священник Николай Николаевский был переведён из Малиновки в село Терса Аткарского уезда лишь в августе 1907 года[22].

Источники

  1. ↑ 1,00 1,01 1,02 1,03 1,04 1,05 1,06 1,07 1,08 1,09 1,10 1,11 1,12 1,13 1,14 1,15 1,16 1,17 1,18 1,19 1,20 1,21 1,22 1,23 1,24 1,25 1,26 1,27 1,28 1,29 1,30 1,31 1,32 1,33 1,34 1,35 1,36 1,37 1,38 1,39 1,40 1,41 1,42 1,43 1,44 1,45 1,46 1,47 1,48 1,49 1,50 1,51 1,52 1,53 1,54 1,55 1,56 1,57 1,58 1,59 1,60 1,61 1,62 1,63 1,64 1,65 1,66 1,67 1,68 1,69 1,70 1,71 1,72 1,73 1,74 1,75 1,76 1,77 1,78 1,79 1,80 1,81 1,82 1,83 1,84 1,85 1,86 1,87 1,88 1,89 Авдошин И. С., Бирюков Ф. Г. Малиновский погром // Вопросы истории. — 1969. — № 3. — С. 205—213 (Архивировано из первоисточника 8.03.2021).
  2. ↑ 2,00 2,01 2,02 2,03 2,04 2,05 2,06 2,07 2,08 2,09 2,10 2,11 2,12 2,13 2,14 2,15 2,16 Лопуховский А. Малиновское дело // Саратовский вестник. — 18 марта 1907
  3. ↑ 3,0 3,1 3,2 3,3 3,4 3,5 3,6 Лихарев Н. Малиновское дело // Новое время (Белград). — 29 августа 1930
  4. ↑ 4,00 4,01 4,02 4,03 4,04 4,05 4,06 4,07 4,08 4,09 4,10 4,11 4,12 4,13 4,14 4,15 4,16 4,17 4,18 В. А. Дело о малиновском погроме // Саратовский листок. — 20 марта 1907. — № 62. — С. 3
  5. ↑ Саратовские епархиальные ведомости. — 1898. — 15 января. — № 2. — С. 15
  6. ↑ Саратовские епархиальные ведомости. — 1896. — 15 ноября. — № 22. — С. 482
  7. ↑ Саратовские епархиальные ведомости. — 1895. — 1 августа. — № 15. — С. 302—303
  8. ↑ 8,00 8,01 8,02 8,03 8,04 8,05 8,06 8,07 8,08 8,09 8,10 8,11 8,12 8,13 8,14 8,15 8,16 8,17 8,18 8,19 8,20 8,21 8,22 8,23 8,24 8,25 8,26 8,27 8,28 К. На крестьянской Голгофе // Сознательная Россия. Сборник статей. Вып. I. — СПб, 1906. — С. 72—83
  9. ↑ Сборник статистических сведений по Саратовской губернии. Том IX. Сердобский уезд. — Саратов: Типо-литография Н. В. Петрова, 1892 (Издание Саратовского Губернского Земства). — С. 429—437
  10. ↑ Симонов Иван Семенович 1 // проект «Офицеры РИА» (Архивировано из первоисточника 27.03.2021).
  11. ↑ 11,0 11,1 11,2 11,3 11,4 11,5 11,6 11,7 И. С. С-в (Симонов И. С.) Страничка из истории нашей смуты («Малиновское дело») // Исторический вестник. — Т. CXII, 1908. — С. 550—557
  12. ↑ В. А. Дело о малиновском погроме (продолжение) // Саратовский листок. — 22 марта 1907. — № 64. — С. 4
  13. ↑ Безгин В. Б. Погромное движение 1905—1907 гг. и повстанчество 1920—1922 гг. Тамбовского крестьянства: общее и отличие // История: факты и символы. — 2017. — № 3(12)
  14. ↑ 14,0 14,1 14,2 Лихарев Н. Малиновское дело (окончание) // Новое время (Белград). — 31 августа 1930
  15. ↑ 15,00 15,01 15,02 15,03 15,04 15,05 15,06 15,07 15,08 15,09 15,10 15,11 15,12 15,13 15,14 15,15 Лопуховский А. Малиновское дело // Саратовский вестник. — 19 марта 1907
  16. ↑ Лихарев Н. Паника // Новое время (Белград). — 16 сентября 1930
  17. ↑ 17,0 17,1 Лихарев Н. Малиновское дело (продолжение) // Новое время (Белград). — 30 августа 1930
  18. ↑ 18,00 18,01 18,02 18,03 18,04 18,05 18,06 18,07 18,08 18,09 18,10 18,11 18,12 18,13 18,14 18,15 18,16 18,17 18,18 18,19 18,20 18,21 18,22 18,23 18,24 18,25 Куванов А. Деды и отцы в борьбе за наше счастье: Крестьянские волнения в селе Малиновке в 1905 году // Путь Ленина. — 16—19 июля 1969
  19. ↑ 19,00 19,01 19,02 19,03 19,04 19,05 19,06 19,07 19,08 19,09 19,10 19,11 19,12 19,13 19,14 19,15 19,16 19,17 19,18 19,19 19,20 19,21 Куванов А. Ртищевская земля пылала в огне // Путь Ленина. — 1975. — 28—29 октября, 1—4 ноября (Цикл статей к 70-летию революции 1905—1907 годов в России)
  20. ↑ 20,0 20,1 Ошибка цитирования Неверный тег <ref>; для сносок Куванов81 не указан текст
  21. ↑ Short news items from everywhere // The Enterprise. — 25.11.1905. — P. 1 (англ.)
  22. ↑ Саратовский духовный вестник. — 1907. — 9—16 сентября. — № 34—35. — С. 14
  23. ↑ Памятная книжка Саратовской губернии на 1907 год / Издание Саратовского губернского статистического комитета. — Саратов: Паровая скоропечатня Губернского правления, 1907. — С. 74—76
  24. ↑ В. А. Дело о малиновском погроме (окончание) // Саратовский листок. — 27 марта 1907. — № 68. — С. 3

Мещеряков С. Страницы прошлого // Путь Ленина. — 8 марта 1960. — С. 4 Мещеряков С. Раннее революционное подполье в Малиновке и Крутце // Путь Ленина. — 1 мая 1960. — С. 2—3 Галынский Т. Очерки по истории аграрной революции Сердобского уезда, Саратовской губ.

Источник — https://wikirtishchevo.shoutwiki.com/w/index.php?title=Участник:Sdobnikov/Стабы/Малиновское_восстание&oldid=98572